Саймон УИТТЕРС английский журналист

Моя задача была несложной: проникнуть в механизм «металлической» группы и посмотреть, как он работает. А поскольку речь шла о «классиках металла», «Айрон мэйден», я предпочел иметь дело с «главным механиком» группы вокалистом Брюсом Диккинсоном.

Брюс пришел в «Айрон мэйден» уже после того, как они выпустили два альбома. До этого он несколько лет входил и состав «Самсон», английской группы, совершенно неизвестной на родине и умеренно популярной в США. А еще раньше Диккинсон пел в самых разных диско-группах, но об этом он не любит вспоминать.

— Скажи, Брюс, а как ты вообще попал в музыку?

— Я учился в консерватории, собирался стать профессиональным музыкантом, а если учесть, что на роке были зациклены все, ничего удивительного в моем нынешнем положении нет.

Однажды, когда я еще был школьником, друзья затащили меня на концерт группы «Уайлд терки» — как я сейчас понимаю, группа была не из лучших, но меня поразила динамика их музыки, невероятный напор и энергия композиций, то есть элементы того, что сейчас называют хэви метал-роком.

Но поклонником хард-рока я стал не сразу, поначалу меня привлекали такие группы, как «Генератор ван дер Граафа», «Магма», *Джетро Талл», короче, блюзовый авангард. По-настоящему я оценил хард-рок только после дебюта «Блэк сэббет», тогда же появилось мно­жество групп, играющих так называемый «тяжелый арт-рок»… На самом деле тяжесть — ощущение субъективное, скорее эту музыку можно было бы назвать «мрачной», в духе Вагнера. Для меня, например, нет большой разницы между Брукнером’ и, скажем, «Блэк сэббет». Что же касается рок-музыки, то как слушателя меня в равной степени привлекали — и продолжают привлекать — «Дип перпл» и «Джетро Талл», «Лед зеппелин» и «Пинк Флойд»… Они играют в разных стилях, но уровень профессионализма у них одинаковый — очень высокий, в этом рок ничем не отличается от классики. В то время среди подлинных мастеров начали появляться и дельцы типа «Бей-Сити рол-лерз» и «Смоуки», кому-то они нравились, но лично на меня нагоняли скуку: они гнались за коммерческим успехом слишком откровенно.
Сейчас я сделаю признание, которое навлечет на меня гнев прессы и ярость поклонников: на мой взгляд, Дэвид Боуи и «Ти Рекс» не более чем клоуны от рока, причем — не те коверные, которые своим мастерством открывают людям глаза, я знаю только одного такого клоуна, это Оззи Осборн. А Боуи и «Ти Рек» просто шуты-эгоисты, их волнуют только собственные великолепные персоны.

— Это, так сказать, предыстория, но как произошло «грехопадение», и от «Джетро Талл» ты качнулся к хэви-метал?

— Слушай, а существует ли «металл» вообще? Был блюз, блюз и остался, только он изменился. Для меня блюз это не стиль или жанр, это музыка, и ради этой музыки я пришел в рок. Законодателями моды в тяжелом блюзе были «Лед зеппелин». Это великая группа, но их манера меня не вдохновляла, так же, как и Джими Хендрикс — они слишком импульсивные, неуправляемые, и эмоциональность, по-моему, подавляла собственно музыку. Я вовсе не против импровизации, но она не должна заглушать мелодику, становиться самоцелью, а у «Лед зеппелин» и Хендрикса очень часто было именно так. Образцом рок-группы для меня были и остаются «Дип перпл», я не знаю других исполнителей, которые играли бы так свободно, непринужденно и в то же время мощно.

…Вообще-то я хотел стать барабанщиком, а не певцом. Запел я только потому, что просто не мог набрать денег на ударную установку.
Потом начал думать о группе… (здесь Брюс надолго замолчал и как-то очень ловко обошел свой диско-период и заодно «Самсон»). Я решил, что группа должна сочетать в себе мощь и профессионализм «Дип перпл», глубокие, философские тексты, как у «Генератора ван дер Граафа», и энергию панк-рока. Требования довольно высокие для студента консерватории, но уж если мечтать о славе, так это должна быть слава Ричи Блэкмора или Иэна Андерсона, не меньше!

— Итак, «Айрон мэйден» шли от блюза, точнее — от белого блюза. А что ты думаешь о черной музыке?

— Она мне нравится — в конце концов блюз придумали черные, и они знают толк в этой музыке. Но я не люблю, когда их делом начинают заниматься белые, получается очень фальшиво, неискренне. Хотя некоторые стилизации группы «Аэросмит» слушаются неплохо.

— А рэп?

— А что — рэп?

— Сейчас рэп соединяют с «металлом», например, «Бисти бойз»..

— То же, что я говорил о негритянском блюзе, относится и к рэггей, и к рэпу: лучше родоначальников этих стилей никто с такой задачей не справится.

— Однако «АС/ДС» и «Зед зед топ» вводят в свои композиции элементы фанка, и хеви-метал одних, и хард-рок других от этого только выигрывают, разве нет?

— Мы, во всяком случае, этим не занимаемся. Могли бы, но это слишком просто — я не хочу сказать, что мы создаем себе дополнительные трудности, но, на мой взгляд, блюз еще отнюдь не исчерпан, чтобы «переливать ему кровь» других стилей.

— Кто-то сказал, что хард-рок хорошо слушается только тогда, когда он исполняется очень жестко, резко. Это так?

— Вовсе нет. Законы жанра, конечно же, диктуют и аккордную насыщенность, и навязчивые сольные партии, но это не означает, что гром и молнии прячутся во всех бороздках пластинок хард-роковых групп. Это всего лишь фрагменты композиции.

— Значит, «Айрон мэйден» сочетают изысканность текстов, ну, скажем, «Джетро Талл» или «Генезис» с техническим мастерством «Дип перпл» и энергией панк-рока?

— Хотелось бы верить, что мы этого достигли. Я вижу «Айрон мэйден» как потенциально самую совершенную группу в мире, своего рода группу-конгломерат, которая за полминуты может раскрыть любую музыкальную идею. На одном из недавних концертов мы исполнили новую вещь, «Черный блюз», в которой использовали 12 аккордов, как в классическом блюзе. Просто шутка, которая доставила удовольствие и слушателям, и нам. Мы не включили ее в новый альбом, но доказали всем, прежде всего самим себе, что можем быть неплохими импровизаторами. Не каждая «металлическая» группа «потянет» 12-аккордный блюз.

— «Айрон мэйден» прошли типичный путь рок-звезд: от полной безвестности к международной популярности, это как-то изменило вас?

— Глупо было бы утверждать обратное. Прежде всего у нас появились деньги, и мы теперь можем позволить себе то, что раньше было недосягаемым. Но испортили ли нас деньги? Думаю, что нет. Просто мы можем дышать свободнее, регламентировать гастроли, записи в студии. Одно дело, когда финансовая необходимость гонит тебя с одного концерта на другой, ты по восемь часов трясешься в автобусе, со всех сторон зажатый аппаратурой, потом как полоумный вылетаешь на сцену, зная, что впереди обратный путь, и так каждый день. Если есть финансовая независимость, все несколько проще, но… Через нужду тоже надо пройти, она вырабатывает характер, приучает к профессионализму, в конце концов, показывает, что ты на самом деле стоишь: либо понимаешь, что занимаешься самым важным делом в жизни, либо бросай все и сдавайся обстоятельствам. Это единственный способ стать настоящим профессионалом.

Успех и деньги отчасти компенсируют те неприятные ощущения, которые возникают при общении с околомузыкальной публикой; считается, что если ты популярен, значит обязан контактировать с киношниками, прессой, шишками из фирм грамзаписи. Лично мне это не нравится: болтаться без дела и скалиться в камеры, изображая звезду.
Знаешь почему музыканты предпочитают записываться на Багамах или в других «экзотических» местах? Чтобы хоть немного отдохнуть: за год у нас набирается до десяти месяцев гастролей, а это значит, что двадцать часов в сутки ты на ногах и ничего, кроме прожекторов из зала, вокруг не видишь. При такой нагрузке отдых необходим, а дома… Разве с телефоном под боком можно выспаться?

— Последнее время «Айрон мэйден» не очень-то жаловали Америку своими концертами, почему?

—Все уже привыкли, что группа должна стремиться в Штаты, но зачем? Я не очень-то люблю американскую публику, обязательно подавай им песни про рок-н-ролл! Ну сколько можно, вокруг и так один рок-н-ролл, а им все мало! Я согласен играть рок-н-ролл, но еще и петь о нем — увольте! Из рок-н-ролла уже сделали что-то вроде лицензии на идиотизм: если ты имеешь дело с рок-н-роллом, значит, можешь быть кретином. Недоумков и так хватает, музыка здесь ни при чем.

— Но ты же сам в рок-группе, и твой образ жизни у многих ассоциируется с рок-н-роллом…

— Это не одно и то же — каждый имеет право выбрать свой путь, свое призвание, но слушатель — это не профессия. Даже я на сцене и в жизни — два разных человека. Я артист. Если исполнитель начнет отождествлять себя со сценическим образом, он превратится в ходячее клише жанра, станет всеобщим посмешищем. Таких примеров предостаточно: я знаю музыкантов, которые искренне убеждены, что деньги для них делают менеджеры, есть экземпляры, которые не знают, как покупать почтовые марки, поджарить элементарную яичницу. Я их не обвиняю, они слишком долго не вылезали из гастролей, слишком сжились со своими имиджами. Но возникает вопрос: о чем могут поведать такие исполнители? Что они расскажут слушателям? Как живет звезда? Абсурд!

— Обозреватели, имеющие дело с музыкантами и группами хэви-метал-рока, в один голос говорят об идеальной организации этих групп и о строжайшей дисциплине.

— Это действительно так, иначе невозможно выдержать гастрольные поездки — у многих групп они длятся по 9–12 месяцев. Обидно, что для рассказа о «металлических» группах пресса избрала язык насмешек, лучше бы вы молчали: если не помогаете, то хотя бы не мешайте!

— Да, но ты сам напрашиваешься на такое отношение: твой сценический образ — «плохой парень».

— Но я всего лишь комедиант! Вот почему я люблю нашу публику — английскую. Она воспринимает не только внешнюю сторону, но тонко чувствует и все психологические нюансы композиций. Наши концерты прежде всего высвобождают фантазию слушателей. Этим рок-концерты схожи с футбольными матчами, когда зритель, отождествляя себя с игроком, как бы сам начинает владеть мячом, делает обманные финты и в конце концов забивает гол. Или не забивает. Мы хотим, чтобы ни один наш поклонник не ушел из зала без «гола». Но мы отчетливо представляем, что существует различие между фантазией реальной и, так сказать, «ритуальной»: фантазия, работающая на современную жизнь, помогает лучше понять ее, фантазия «ритуальная», бессмысленная не ведет ни к чему. А может даже привести и к дурному, плохому. Поэтому мы никогда не отрываемся от действительности,

— А почему же тогда в ваших текстах так много «сказочного», столько аналогий с древними мифами?

— Да все очень просто. Ну вот, к примеру, бич нашего времени — наркотики. Если я выйду на сцену и прокричу проповедь, что наркотики — вселенское зло, люди подумают либо парень свихнулся и считает себя господом богом, либо он просто дурак. В любом случае, мое заявление не будет звучать убедительно. Но вот если то же самое сказать в аллегорической и — надеюсь! — поэтической форме, мне поверят. Послание образное, может, даже чуть «туманное», скорее заденет чувства слушателей, чем сознание, но, может, доберется и до сознания. Что в этом-то плохого?

— Но, говорят, тексты некоторых спид- и трэш-« металлических» групп призывают к насилию?

— Такая проблема может возникнуть, подчеркиваю — может, пока ее нет. Но это прежде всего проблема публики: если толпа жаждет крови, она может пролить ее даже на симфоническом концерте. А спид- и трэш-группы… Я встречался со многими музыкантами, играющими в этих стилях: они самые обыкновенные люди, никакие не садисты, не убийцы. Между прочим, во многом виноваты вы, журналисты: не разобравшись как следует в жанре — а пора бы, «металлу» уже почти десять лет, — вы сразу же обвинили его во всех смертных грехах. Почему в «новой волне» вы видите даже то, чего и в помине нет: тонкая ирония, изящный юмор? А здесь не в состоянии отличить пародию от призыва?! Может быть, вам, как и некоторым из нас, тоже не хватает чувства меры? Подумайте».

Перевел с английского С. КАСТАЛЬСКИЙ.


ОТ ПЕРЕВОДЧИКА

Последняя пластинка группы «Айрон мэйден» называется «Седьмой сын седьмого сына» — это не библейская притча, не фрагмент теологического исследования, скорее попытка на бытовом уровне взглянуть на надежды и чаяния наших современников. Из древних веков пришло к нам число «семь», оно всегда было как бы границей, последней чертой, за которой предстояло сделать решающий выбор: предлагалось «семь раз отмерять», прежде чем отважиться на Поступок, проклятья налагались до седьмого колена, и «Айрон мэйден» считают, что сегодняшнее поколение — именно то, которому суждено снять проклятие с рода человеческого. Смело и самонадеянно? Но почему же, вторая половина 80-х свидетельствует в пользу здравого смысла.

Да, тексты песен «Айрон мэйден» тяготеют к аллегоричности, об этом говорит и сам Диккинсон, но в данном случае она не способ «сказать хоть что-то, когда говорить нечего», В центральной композиции альбома, «Могу ли я забавляться с безумием?», речь идет о самой страшной форме сумасшествия, об отношении к ядерному оружию как к панацее от возможного зла. «Лунное дитя» — песня, в которой «непротивлению злу насилием» противопоставляется активная борьба со злом; а строки «Зло, которое творят люди, живет в веках, и глупо было бы рассчитывать, что оно исчезнет само собой» из песни «Зло, которое творят люди» можно было бы вынести эпиграфом к пластике.

smerdulak.ru